путем декриминализации ряда статей УК РФ, в том числе статьи 171, предусматривающей уголовную ответственность за незаконное предпринимательство. Как сказано в пояснительной записке к проекту закона: «…в настоящее время в УК включены статьи, в отношении которых не только в общественном сознании, но даже и на уровне профессиональных оценок отсутствует консенсус о том, что данные модели девиантного поведения в сфере экономики следует считать правонарушениями, подлежащими уголовному наказанию...». Ну а пока перспективы этой законодательной инициативы не вполне ясны, некоторые вопросы квалификации незаконной предпринимательской деятельности все ещё остаются актуальными.
Известно, что если в Уголовном кодексе есть статья, то логика уголовно-правовой статистики, которой следуют руководители правоохранительных органов, предполагает необходимость её применения. Ведь иначе, зачем было устанавливать уголовно-правовой запрет? Подобная логика делает возбуждение уголовных дел самоцелью, а чиновники от правоохранения вместе с судебной системой, склонные к взаимной симпатии, формируют пресловутую «судебную практику».
На неофициальных сетевых форумах следователей и прокуроров нередко можно встретить темы, в которых они делятся между собой лайфхаками, позволяющими увеличить, усилить, углубить борьбу с тем или иным видом преступлений. Справедливости ради следует сказать, что основными изобретателями новых форм силового взаимодействия с бизнесом являются оперативные подразделения ЭБ и ПК в системе МВД, однако все их начинания зачастую поддерживаются или, как минимум, не встречают возражений со стороны руководства следственных подразделений и прокуратуры.
Уголовно-правовой запрет незаконной предпринимательской деятельности имеет вполне понятную причину. Если есть существуют лицензионные требования к определенным видам предпринимательской деятельности, то должны быть и методы их обеспечения, включая уголовную ответственность за наиболее серьезные (с точки зрения закона) отступления от существующих требований.
Ежегодно в России регистрируется порядка 2-3 тысяч преступлений, предусмотренных ст. 171 УК РФ, часть из которых становится предметом рассмотрения судов. Однако в 2016-2018г.г. в общедоступных банках судебных актов наряду с приговорами по традиционным составам незаконного предпринимательства стали встречаться обвинительные приговоры или постановления о прекращении уголовных дел по различным нереабилитирующим основаниям в отношении руководителей предприятий, которые обвинялись в незаконной предпринимательской деятельности в тех случаях, когда деятельность их предприятий не требовала получения лицензии в соответствии с ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 04.05.2011 № 99-ФЗ., однако органами технического надзора к этим предприятиям предъявлялись претензии в связи с отсутствием у них лицензий в нарушение законодательства о промышленной безопасности.
Очевидно, в какой-то момент практика выявления подобных преступлений была проанализирована кем-то в системе МВД России и распространена по регионам в виде методических рекомендаций или информационных писем в качестве положительного опыта для использования в деятельности. Практическая реализация рекомендаций не заставила себя долго ждать.
Характерным примером такой ситуации стали события, развернувшиеся вокруг двух крупных предприятий, ежегодно перечисляющих десятки миллионов рублей налогов в бюджеты различных уровней, являющих работодателями для сотен жителей Республики Марий Эл, и известных за её пределами.
В ноябре 2018 года Следственным управлением МВД РМЭ по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 171 УК РФ, было возбуждено уголовное дело в отношении руководителя предприятия, производящего хлебобулочную продукцию. Следователем в постановлении о возбуждении уголовного дела было указано, что эксплуатация производителем хлебобулочной продукции сети газораспределения, являющейся взрывопожароопасным производственным объектом 3 класса (далее - ОПО), без соответствующей лицензии представляет собой незаконную предпринимательскую деятельность.
Производство и реализация хлебобулочных изделий не относится к лицензируемым видам предпринимательской деятельности. Однако наличие на территории предприятия сети газораспределения с участком высокого давления в соответствии с ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» от 21.07.97г. № 116-ФЗ действительно требовало постановки такого оборудования на учет в качестве ОПО и получения лицензии в Ростехнадзоре.
Следует отметить, что факт эксплуатации предприятием ОПО без лицензии в течение нескольких месяцев действительно имел место и был связан с изменениями в корпоративной структуре бизнеса. За данное правонарушение еще до возбуждения уголовного дела организация была привлечена к административной ответственности по ч. 1 ст. 9.1 КоАП РФ за нарушение требований промышленной безопасности.
Как обычно в такой ситуации, следствием были изъяты и вывезены бухгалтерская документация и часть компьютерной техники, для чего сотрудникам полиции пришлось использовать грузовую машину. Следователь анонсировал предстоящие допросы чуть ли не всего списочного состава предприятия. Оперативные работники, обеспечивавшие оперативное сопровождение расследования, в первые его месяцы практически жили на территории завода.
Нужно отдать должное руководству предприятия, которое, понимая серьезность возникшей ситуации, своевременно привлекло для оказания юридической помощи нескольких адвокатов. Юридическая помощь на предварительном следствии понадобилась не только руководителю, которому с самого начала был присвоен статус подозреваемого, но и многим работникам – бухгалтерам, контролерам, пекарям, технологам, инженерам. Надо ли говорить, что степень различий в показаниях свидетелей, полученных с участием адвоката и без участия адвоката, зависит исключительно от порядочности следователя? В данном случае следователь с первого дня демонстрировал уверенность в судебной перспективе дела, более того – делал все, что для этого было необходимо.
С самого начала следствие сформулировало для себя цель – установить доход, полученный предприятием от эксплуатации газовых печей. Именно на это были направлены все усилия следователя на протяжении 18 месяцев, поскольку предприятием для выпекания хлеба использовались не только газовые, но и электрические печи, не относящиеся к категории ОПО. Причем технология производства хлеба не была привязана к конкретному виду оборудования.
Уже после первых допросов свидетелей-работников предприятия с участием адвоката следователем в адрес Адвокатской палаты РМЭ было направлено требование о проведении проверки обстоятельств нарушения адвокатом ФЗ «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в РФ». Причиной этого стала невозможность наскоком зафиксировать все необходимые для предъявления обвинения обстоятельства вследствие активной позиции адвоката, пресекавшего попытки давления на свидетелей и манипуляций с текстами протоколов следственных действий. Однако попытка запугать адвоката успехом не увенчалась, тем более что Адвокатская палата быстро разобралась в безосновательности претензий следователя. Убедившись, что работники предприятия не спешат не глядя подписывать любые показания, следствие стало разыскивать бывших сотрудников завода. Несколько из них были установлены и допрошены, хотя существенной пользы для расследования они не принесли. Проведенные между ними и действующими работниками очные ставки, а особенно неправильные ответы «правильных» с точки зрения следствия свидетелей на вопросы адвоката не позволили опереться на обычные для наших дней доказательства – свидетельские показания.
Это привело следствие к необходимости поиска более творческого подхода к расследованию, в результате чего ими были найдены специалисты, знакомые по книгам с технологией хлебопечения. По требованию экспертов на предприятии были изъяты технические документы на газовые печи, дополнительно истребованы сведения бухгалтерского учета, отражающие затраты на сырье и выручку от реализации всей продукции предприятия. По замыслу следователя комплексная экспертиза должна была расчетным методом путем сопоставления технических характеристик печей, количества закупленного сырья, объема потребленного газа и множества других факторов (разве что без учета расположения планет) ответить на главный вопрос – какой доход получен от эксплуатации газовых печей.
Защита также принимала участие в подготовке к проведению экспертизы –следователю был предоставлен многочасовой документальный фильм с участием работников предприятия, в котором были детально зафиксированы способы производства хлеба с использованием различного оборудования, что исключало возможность разделения производимой номенклатуры продукции по способу производства. Однако фильм следствию не понравился, по этой причине он был признан недопустимым доказательством и экспертам представлен не был.
А пока оставим в покое на несколько месяцев экспертов для решения уравнения с множеством неизвестных и обратимся к юридической стороне вопроса.
С момента возбуждения уголовного дела его фабула давала четкое представление об отсутствии состава преступления в деянии, представляющем интерес для следствия, в связи с чем выяснение размера дохода от использования газовых печей изначально являлось задачей бессмысленной и абсурдной.
Дело в том, что на протяжении многих лет в правоприменительной практике существовало понимание разницы между незаконной предпринимательской деятельностью, как запрещенным ст. 171 УК РФ деянием, и нарушением порядка эксплуатации опасных производственных объектов (также деятельность без лицензии), как административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 9.1 КоАП РФ.
Об этом свидетельствует, например, пункт 3 Обзора судебной практики «О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении судами дел об административных правонарушениях, предусмотренных главой 14 КоАП РФ» (утв. Президиумом ВС РФ 6 декабря 2017 года).
В данном обзоре разъяснено, что нарушение правил лицензирования опасных производственных объектов подлежит квалификации по тем правовым нормам, которые предусматривают ответственность за совершение правонарушений и преступлений в области безопасной эксплуатации производственных объектов и не может быть квалифицировано в качестве незаконной предпринимательской деятельности.
Ошибка следствия была основана на том, что хотя в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ №23 от 18.11.2004 «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» и были даны определенные разъяснения, оставалась двусмысленность в трактовке отдельных элементов диспозиции ст. 171 УК РФ.
Пунктами 10, 11 указанного Постановления Пленума ВС РФ разъяснено, что состав указанного преступления отсутствует в тех случаях, когда лицо, зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя, осуществляет не запрещенную законом предпринимательскую деятельность, имея специальное разрешение (лицензию) на осуществление конкретного вида деятельности, если для этого требуется получение лицензии, и соблюдает лицензионные требования и условия.
Следствие было убеждено, что любая деятельность, связанная с эксплуатацией используемых в производстве опасных производственных объектов (в нарушение ФЗ «О промышленной безопасности») также образует состав указанного преступления. Очевидно, такое понимание является результатом подмены понятия «предпринимательская деятельность» более общим понятием «деятельность», что приводит к расширительному применению норм уголовного права без учета их доктринального толкования. Такой же подход обнаруживается и в некоторых доступных для изучения обвинительных приговорах.
Однако объектом посягательства при безлицензионной эксплуатации опасного производственного объекта являются не экономические отношения, а правоотношения в области промышленной безопасности. Нормы административного права и судебная практика четко это подтверждают.
В уголовном праве ответственность за нарушение технических требований к безопасности предусмотрена главами 24 - 27 УК РФ (преступления против общественной безопасности, преступления против здоровья, экологические преступления, преступления при эксплуатации транспорта). Статья 171 УК РФ находится в главе 22, в которую сгруппированы преступления в сфере экономической деятельности. Промышленная безопасность и экономические правоотношения относятся к различным сферам правового регулирования, поэтому нарушение предприятием ФЗ «О промышленной безопасности» не может посягать на экономические правоотношения.
Эксплуатация предприятием газовых печей для производства хлеба не являлась основным или сопутствующим видом предпринимательской деятельности предприятия, представляя собой часть технологического процесса изготовления хлебобулочной продукции.
Поэтому согласиться с формальным подходом следствия, при котором используется не очень внятное разъяснение высшей судебной инстанции вне контекста всей совокупности имеющих отношение к квалификации незаконного предпринимательства, было невозможно.
Защита стала последовательно излагать указанную позицию в своих жалобах, направляемых в адрес Следственного департамента МВД России и Генерального прокурора. В этих же жалобах приводился анализ судебной практики (оправдательных приговоров, вынесенных при аналогичных обстоятельствах). Общим во всех известных случаях был вывод о том, что эксплуатация опасных объектов, хотя и требующая лицензирования в соответствии с законодательством о промышленной безопасности, не является предпринимательской деятельностью, поскольку представляет собой всего лишь часть технологического процесса.
Наиболее резонансным стало уголовное дело, рассмотренное в Ростовской области в 2017г., в котором Хуруджи Р.Р. и Конопский С.В. были оправданы судом по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ, предъявленного им в связи с безлицензионной эксплуатацией электросетевого оборудования при оказании услуг по передаче электроэнергии, поскольку суд установил, что предпринимательская деятельность предприятия заключалась в передаче электроэнергии и была направлена на систематическое получение прибыли именно от этой деятельности, которая не подлежала лицензированию и осуществлялась на законных основаниях. При этом деятельность предприятия, связанная с эксплуатацией пожароопасного электросетевого оборудования без лицензии была направлена на обеспечение технологического процесса передачи электрической энергии и не являлась предпринимательской.
К «делу Хуруджи» было привлечено внимание уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей, оно широко освещалось в средствах массовой информации и находилось на контроле Генеральной прокуратуры РФ. Оправдательный приговор, как и в иных случаях, был признан законным и обоснованным.
Тем временем, уверенные в успехах следствия по нашему делу сотрудники УЭБ и ПК МВД РМЭ выявили на территории республики еще более 40 различных предприятий, допустивших безлицензионную эксплуатацию ОПО. Планируемое возбуждение массы учетных уголовных дел традиционно сулило сотрудникам полиции премии, звания, должности.
В декабре 2019г. на территорию еще одного крупного предприятия, производящего минеральные удобрения, прибыли сотрудники полиции с силовой поддержкой. По обычной уже схеме были изъяты все документы, напуганы сотрудники, руководству предприятия обрисованы неизбежные и нерадостные перспективы осуждения по п. «б» ч. 2 ст. 171 УК РФ. Как и в первом случае, на предприятии имелось опасное производственное оборудование, лицензия на которое была отозвана.
Защитой интересов данного предприятия занялись те же адвокаты, что и в первом случае. Даже в первом приближении было очевидно, что в обоих случаях имеют место идентичные правовые ситуации.
До весны 2020 года прокуратура придерживалась позиции стороннего наблюдателя, разъясняя в ответах на жалобы, что ведется разбирательство, по итогам которого будет принято законное и обоснованное решение. А к руководителям предприятий обращались доброжелатели из числа бывших или действующих сотрудников правоохранительных органов, которые советовали не злить следствие, сознаться, возместить ущерб и просить рассмотреть уголовные дела в особом порядке.
В поисках законности и справедливости защите пришлось использовать дополнительные возможности. Так, в начале 2020г. в Генеральной прокуратуре был организован специальный прямой канал для обращений на тему защиты прав предпринимателей. На предложенный электронный адрес защитой были направлены жалобы в интересах обоих предприятий. По косвенным признакам стало очевидно, что на жалобы обратили внимание. Обращения были направлены также и в адрес уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей. Из жалоб и обращений следовало, что нарушение прав предпринимателей приобретает в республике системный характер. Как ни странно, результат последних обращений не заставил себя долго ждать.
К этому моменту эксперты, уже более года потратившие на свои изыскания, с третьей попытки выдали следователю заключение о невозможности определения суммы дохода, полученного от эксплуатации газовых печей. Что-то изменилось в отношении к данной ситуации и в прокуратуре. В адрес СУ МВД РМЭ в апреле 2020г. поступило требование об устранении нарушений закона, в котором заместителем прокурора Республики Марий Эл были дословно воспроизведены аргументы защиты о неправильной квалификации, которые на протяжении полутора лет приводились в жалобах и обращениях.
В начале мая 2020г. проверка предприятия, производящего минеральные удобрения, была прекращена без каких-либо правовых последствий. В отношении руководителя предприятия, производящего хлебобулочные изделия, вынесено постановление о прекращении уголовного преследования в связи с отсутствием в его действиях состава преступления. А еще порядка 40 предприятий так и остались в неведении о том, что их ожидало, если бы руководители двух упомянутых предприятий не проявили принципиальность и настойчивость в защите своих прав и законных интересов.
P.S.: В работе по уголовному делу в разное время приняли участие адвокаты Адвокатской палаты Республики Марий Эл: Владимиров Андрей, Климов Андрей, Кузьминов Владислав, Лисин Александр, Рыжков Алексей, Чеботарев Алексей, каждый из которых внес вклад в достижение этого результата.
Адвокат КА РМЭ «Тезис»
А.В. Владимиров тел. +7 927 882 02 51